Завтра юбилей у человека, без которого деятельность нашей больницы была бы как минимум очень затруднена. Если не встала бы вообще… И нет, это не главврач, и вообще не медработник. Руководитель юридического отдела ТГКБ 5 Лилия Леонидовна Шишова в далеком 1982-м пришла поработать в Медгородке всего год - договорилась со своим начальством в юридическом управлении ВАЗа, чтобы временно отпустили поближе к дому, потому что дочь пошла в первый класс. Да так и задержалась: в 2022 году будет уже сорок лет, как она с удовольствием – и с неоценимой пользой для больницы – работает здесь.
Родилась она в Тбилиси, а в 1968 году отца пригласили работать на Волжский автозавод – так семья и оказалась в Тольятти. Когда во всем Новом городе еще было только три жилых дома, и больше ничего…
После школы Лилия хотела поступать либо на юридический факультет, либо в мединститут (!), но родители настаивали на политехническом (куда тебе в мед, когда ты крови боишься?!). Им хотелось, чтобы она была рядом с домом. Тогда она просто не пошла на экзамены в политехнический институт, а устроилась работать в архив ВАЗа. В 17 лет. И через год без отрыва от производства поступила в ВЮЗИ – Всесоюзный юридический заочный институт, филиал которого был в Куйбышеве. Через несколько лет, когда профиль образования уже позволял, перешла на работу в юридическое управление ВАЗа, занималась всеми рекламациями по запчастям от внешних станций техобслуживания. И так до изменившего всё 1982-го года.
- … Леонид Владимирович Сухоруков, тогда главврач Медгородка, долгое время приглашал меня сюда на работу. И вот в том году так сложилось, что надо было встречать дочь-первоклассницу в обеденный перерыв, а с АВТОВАЗа это, конечно, проблематично. Перевелась временно – и осталась, получается, навсегда. Почему? Здесь замечательный коллектив. Медработники - очень интересный народ, умные интеллигентные люди, личностный уровень гораздо выше, чем в других местах. Мне с ними хорошо, я их понимаю и они меня тоже. Так что даже несмотря на то, что по сравнению с АВТОВАЗом в зарплате очень потеряла - здесь работа такая классная! Стала специально изучать медицинское право…
- А есть такое право?!
- Это отрасль права, регулирующая отношения в медицинской деятельности. Кодекса такого нет, и как дисциплину, в юридическом вузе это не преподают. Но есть закон об основах охраны здоровья граждан, правовые акты к нему, права пациентов и врачей – вот это и есть медицинское право.
- Насколько оно функционально?
- Противоречия, увы, есть. Некоторые подзаконные акты противоречат друг другу, да и в самом законе об основах охраны здоровья граждан есть моменты, которые противоречат другим законам. Например, по закону об адвокатуре надо предоставлять адвокату требуемые документы по запросу – а по нашему закону это запрещено, врачебная тайна. И таких нестыковок довольно много, как и в любой области российского законодательства.
- Бытует мнение, что работа корпоративного юриста – это: а) защита организации от клиентов; б) защита руководства организации от её работников; в) масса «текучки» по сопровождению документации. Всё так?
- Нет, не совсем. Защита пациентов от неправильных действий врачей тоже входит в сферу нашей деятельности. Если есть конфликтная ситуация и доктор сделал что-то не так – мы защищаем пациентов. Другое дело, если доходит до суда, и больница судится с кем-то – тут, конечно, в суде мы однозначно будем защищать интересы больницы. А на территории больницы юристы вполне объективны. И еще: если пациент приходит ко мне с жалобой, и я доказываю, что жалоба необоснованная, а у него есть еще претензии, не касающиеся медицины – я консультирую его шире по любым вопросам законодательства. Мне никогда не трудно поддержать и помочь. Защищаем и врачей от пациентов, и наоборот, но самое главное - что рассматриваем все ситуации в соответствии с законодательством.
- А вот если пациент пожаловался, ситуацию рассмотрели и поняли, что да, «косяк» наш - что делаете?
- Стараемся прийти к мировому соглашению. И надо сказать, что многие, очень многие конфликты у нас решаются в досудебном порядке. Если пациенту необходима какая-то консультация, исследование, предлагаем эти услуги без очереди и оплаты. Вот материального возмещения без суда, конечно, не будет – все-таки бюджетное учреждение.
Если пациент адекватен и ему важно решить проблему своего здоровья, то соглашения, как правило, достигаем.
- Есть такой термин «потребительский экстремизм» – поведение потребителей товаров и услуг, имеющее целью получить определённую выгоду и доход, манипулируя законодательством о правах потребителей в корыстных целях. Как правило, происходит с участием тех же юристов, специализирующихся на этом. Вы часто сталкиваетесь с этим?
- Не очень, но бывает. А есть, к примеру, такой очень затянувшийся случай, по которому недавно был очередной судебный процесс… Женщине, которая к нам когда-то обращалась, уже 86, и она на протяжении полутора десятков лет постоянно выставляет претензии, чтобы получить с больницы деньги. Хотя медицинские услуги ей оказали качественно, что подтвердила судебно-медицинская экспертиза. Так вот - с учетом возраста она удивительно грамотно составляет претензии. Хотя в суд приходит одна. И проигрывает суд за судом, в этот раз ей тоже отказали.
А так, повторюсь, в основном пациенты все-таки хотят получить медицинскую услугу должным образом, и решается это всё в досудебном порядке. Из того же, что доходит до судов – ну примерно два случая из десяти с целью получить денег, а не решить проблему.
- Судебно-медицинская экспертиза – что это?
- В наших судебных разбирательствах – это главный фактор.Именно судебно-медицинская экспертиза определяет, кто прав. Ведь судьи не имеют специфических медицинских познаний, им трудно решить объективно. Специалисты доказывают, насколько признанные медэкспертизой недостатки повлияли на качество и исход лечения.
- А часто бывает, что экспертиза не на стороне врачей?
- Конечно, бывает. Экспертиза указывает на недостатки оказания медпомощи – как правило, не на грубые недостатки, а на такие, что встречаются в любом рабочем процессе, они возможны и допустимы. Не всегда мы и согласны с этой экспертизой… Но решения суда, конечно, выполняем.
Еще ж вопрос, в какой сумме будет наложено взыскание. Минимизировать потери – это тоже задача юристов.
- А часто бывают претензии о вымогательстве взятки?
- За все время моей работы таких было 5-6. Оформленные претензии по факту вымогательства пациенты подают крайне редко. В основном просто жалуются в администрацию и это решается на уровне главврача или его замов. Или вообще просто пишут голословные обвинения в соцсети, что, конечно, неправильно и оскорбительно, принижает труд медработников.
- Все-таки основное в вашей работе, наверное – юридическое сопровождение документации?
- Конечно, «текучка» большая, документов масса. Правовая оценка всей документации, от приказов до договоров. Занимаемся и с кадрами по трудовому законодательству, и в арбитражах по хозяйственным спорам – сейчас вот как раз идет такой процесс с ТЕВИСом по поводу сетей в коллекторе…
А еще мы занимаемся оформлением документов на детей, которых оставили в родильном доме. Регистрируем их в загсе, передаем в отдел опеки… Это всё очень важно и нужно для дальнейшей судьбы малыша. Не сказать, к счастью, что это у нас случается часто, но все же примерно до 15 «отказных» детей в год бывает.
- Скажите, а вот если говорить о «заведомом воспрепятствовании оказанию медпомощи»- это относится к ВИЧ-диссидентам, к примеру, к различного рода сектантам – здесь возможно как-то юридически привлечь к ответственности?
- Был случай в конце 90х, когда мы подавали в суд из-за мальчика, который лежал у нас в реанимации и ему требовалось переливание крови, а его мама и бабушка, будучи свидетелями Иеговы, отказали в разрешении на это. Была уже угроза для жизни. Суд на третий день пригласил нас на заседание, так вот интересно, что со стороны иеговистов приехали профессоры из Петербурга, Москвы и Дагестана и они говорили о новациях, о том, что вместо переливания надо применять такие-то и такие-то препараты… А в это время у нас такой был дефицит лекарств, что и обычных-то не хватало! Суд, конечно, не мог оценить объективно обстановку, был введен в заблуждение. К счастью, наши медики тем временем отыскали отца мальчика, который не иеговист - и он согласие дал. Мальчика спасли. Но, как видите, не юридическим образом…Впрочем, я думаю, что если бы судебные заседания продолжились, все равно решение в итоге было бы в пользу ребенка. Однако драгоценное время могли упустить.
По ВИЧ-диссидентам пока только убеждение, судов у нас еще не было. Хотя надо бы иногда… Но это как минимум очень затратно. Суд не примет решения без экспертизы, а это около 100 тысяч рублей, которые медучреждению придется платить.
- Как вам сейчас работается, как ощущаете себя перед юбилеем?
- Я очень люблю свою работу, мне нравится изучать новые нормы законодательства, которые появляются в моей сфере. И когда медики или администрация обращаются с каким-то сложным юридическим вопросом, стараюсь этот ребус распутать в законодательном порядке. И проконсультировать качественно.
У меня три дочери, все три уже замужем, шесть внуков. Летом мы на даче, муж пока что тоже работает, мы любим путешествовать.
Хорошее настроение для юбилея!
