Понятие "врач анестезиолог-реаниматолог" объединяет в себе две важнейших врачебных специальности одного доктора. Такое совмещение в российской медицинской практике было заложено изначально и после обучения врач получает допуск к работе именно по данному профилю. Отдельно анестезиологов или реаниматологов не готовят. С чем это связано, почему сейчас это самая дефицитнейшая специальность и чем платят за свою работу врачи, спасающие людей в критическом состоянии, на самом последнем рубеже – об этом наша беседа с руководителем службы анестезиологии-реаниматологии ТГКБ 5 Александром Юрьевичем Юриным.
Многие думают, что анестезиолог - это просто помогающий на операции «доктор, который усыпляет и обезболивает». На самом деле роль анестезиолога намного существенно шире и важнее. Он осматривает и оценивает состояние пациента перед оперативным вмешательством, составляет план анестезии, координирует взаимодействие сотрудников, осуществляет анестезиологическое пособие, организует наблюдение и мониторинг жизненно-важных функций организма, корригирует при необходимости грубые отклонения жизненно-важных показателей. Да собственно, именно он и решает, можно ли проводить хирургические манипуляции над пациентом в текущем состоянии - именно с его действий начинается и его же действиями оканчивается любая операция. И он же курируете пациента до полной стабилизации состояния в постоперационном периоде.
А нередко бывает, что, несмотря на грамотную работу специалиста, болезнь приобретает неконтролируемый характер, и пациент, независимо от диагноза, может впасть в критическое состояние. И чем бы он ни болел, тот основной специалист , от которого зависит исход лечения пациента — это реаниматолог. И только после стабилизиции больного, выхода его из критического состояния и восстановления механизмов ауторегуляции, за пациента вновь возьмется лечащий врач.
Врач- реаниматолог палат реанимации и интенсивной терапии оказывает неотложную помощь в ситуациях, когда человек находится в критическом состоянии, угрожающем жизни, с высоким риском летального исхода, проводит комплекс сердечно-легочной реанимации у пациентов в терминальном состоянии (клиническая смерть). 
Руководитель службы анестезиологии-реаниматологии, зам.главврача ТГКБ 5 Александр Юрьевич Юрин:
- В нашу службу входит девять подразделений по профилю "анестезиология-реаниматология".
Одно отделение обеспечивает анестезиологическое сопровождение двух крупных оперблоков, где проводится более 60% медицинских вмешательств под наркозом.
Сотрудниками отделения осуществляются все виды анестезиологического сопровождения у пациентов всех возрастных групп широкого спектра хирургических заболеваний. В отделение развернуто 11 рабочих мест анестезиолога-реаниматолога для проведения плановых анестезиологических пособий и 3 рабочих места анестезиолога для проведения экстренных вмешательств. Еженедельно выполняется не менее 450 анестезиологических содействий.
В связи с многокорпусностью нашей больницы в каждом лечебном корпусе развернуты подразделения службы анестезиологии-реаниматологии.
Из них четыре отделения смешанного типа, осуществляют оказание медицинской помощи по профилю "анестезиология и реаниматология". Это отделение в детском корпусе, в родильном доме, в онкологическом и в инфекционном корпусах.
И еще есть четыре отделения с палатами реанимации и интенсивной терапии терапевтического, хирургического, кардиологического профиля и реанимации новорожденных.
Ежегодно сотрудниками службы анестезиологии и реаниматологии осуществляется около 24 тысяч анестезиологических пособий и оказывается помощь по профилю реаниматологии более 8 тысячам пациентов.
- Действительно ли врачей вашей специальности даже при общем дефиците сейчас не хватает наиболее остро? И почему так сложилось?
- Да, это так. Анестезиологов-реаниматологов в ТГКБ 5 сейчас 73 человека. При штатном расписании 155. На данный момент у нас укомплектованность меньше 50%... Почему так происходит. В последние годы значительно изменилась система подготовки специалистов по профилю анестезиология- реаниматология. Очень усложнилась подготовка специалистов. Чтобы стать анестезиологом-реаниматологом, сейчас в целом нужно отучиться восемь лет (6 в вузе и 2 года в ординатуре).
До 2017 года анестезиолог-реаниматолог получал подготовку в клинической интернатуре в течении 1 года. В настоящее время только в клинической ординатуре два года. При этом поступление в ординатуру требует прохождения конкурсного отбора на определенное количество квот. То есть для поступления выпускника в ординатуру надо выдержать соответствующий экзамен.
И это для того, чтоб вместо года, как по другим специальностям, жить и работать еще два года при ординаторской стипендии. Понятно, что из выпускников, которые имеют высшие баллы, далеко не каждый хочет идти именно по этому профилю. ..
Фактически ежегодно мы направляем в ординатуру по специальности «анестезиолог-реаниматолог" до 8 выпускников, а зачисляют на учебу 1-3 человека в год.
А естественный отток за это время - 4-5 человек. Естественно, дисбаланс этот приводит к усугубляющемуся дефициту кадров, что в свою очередь негативно влияет условия работы. Повышенные нагрузки, работа на двух ставках, состояние хронического стресса и тяжелые условия труда приводят к развитию синдрома профессионального выгорания, развитию хронических болезней у медицинского персонала.
Поток молодых специалистов нам очень нужен, мы его ждем, но на данный момент не удается реализовать наши планы.
- А что можно сделать, чтоб изменить эту ситуацию?
- Это прежде всего организационный вопрос для федерального руководства, потому что планы и порядок обучения устанавливаются там. Мне кажется, оптимально было бы вернуться к существовавшей ранее системе однолетней интернатуры по нашему профилю, однако сейчас по законодательству это невозможно.
Второе - чтобы человек поступил в ординатуру на анестезиолога-реаниматолога и закрепился на рабочем месте в качестве специалиста, ему надо создать соответствующие условия. Это - подъемные, это доплаты к стипендии, обеспечение жильем.
А сейчас еще, наоборот, ходят разговоры о том, чтоб сделать ординатуру вообще на 3-4 года. Это, конечно, будет просто катастрофа...
- Почему же так долго надо учиться?
- Объективно мы в одной специальности совмещаем два самостоятельных и быстро развивающихся профиля. Специальности очень насыщены различными современными технологиями, медицинским 
оборудованием, методиками лечения, требующими специальной подготовки. Специальность одна, но по профилям надо доучиваться. Например, реанимация новорожденных - это ведь совершенно специфический профиль, требующий особого обучения.
Мне кажется, разумно было бы ввести модульное обучение, от одной технологии до другой, то есть чтоб человек уже работал по специальности, в рамках того, что знает, и продолжал обучаться новым технологиям по очереди, сдавая соответствующие экзамены. Так врача можно аттестовать по определенным позициям - внутривенный наркоз, эпидуральный, работа с новорожденными и т.д. А сейчас это все находится в базовой подготовке и специалист должен все это постичь одновременно за два года.
Двухлетняя ординатура привела к тому, что мы потеряли приток молодых специалистов и связь поколений. И основная нагрузка лежит на ветеранах, которые работают здесь уже несколько десятков лет. Сейчас у нас в службе 30% персонала пенсионного, и далеко "за пенсионного" возраста (анестезиологи-реаниматологи уходят на пенсию раньше за счет льготного стажа). Порядка 20% - это молодые специалисты, работающие меньше 5 лет, и большая прослойка людей, которые работают больше 20-25 лет, но при этом врачей в возрасте от 30 до 45 лет у нас очень остро не хватает.
- Сейчас неприятный вопрос. Скажите, вот по статистике, среди жалоб пациентов на вымогательство денег превалируют как раз анестезиологи…
- Ну, мне трудно сказать, превалируют ли жалобы именно на анестезиологов, у меня такой статистики нет. С другой стороны, мы признаем, что отдельные факты были подтверждены и по ним состоялись административные решения. Мы с этим боремся и даже увольняем таких людей, хоть и усугубляем тем самым кадровую диспропорцию
Некоторые сотрудники хотят получать дополнительные деньги черным налом. Как обычно происходят подобные неприятные вещи? Пациенту внушают, что вот от такого-то положенного ему по ОМС наркоза будут неприятные последствия, а можно взять и иной препарат (или иную схему применения, за которой предлагающий проследит) - и тогда организм перенесет всё намного лучше, только придется "отблагодарить".
Хочу пояснить: во-первых, в рамках программы государственных гарантий оказания медицинской помощи населению за счет ОМС включены различные методы анестезиологического пособия, с перечнем препаратов для наркоза, расходных материалов и устройств , в том числе и дорогостоящие. Дополнительной оплаты за «хороший наркоз» не существует, тем более лично врачу. У врача-анестезиолога нет личной аптечки с медикаментами, он назначает лекарственные препараты в соответствии с требованиями законодательства и утвержденных схем анестезиологического пособия.
Вопрос о плане проведения анестезиологического пособия обсуждается анестезиологом при предварительном осмотре пациента. Препараты и схемы их применения подбираются индивидуально для каждого пациента, в зависимости от состояния его организма, от диагноза, сопутствующей патологии, объема и особенностей операции, многих других факторов. И уж поверьте, ни один врач-анестезиолог не заинтересован в осложнениях наркоза, тем более - в летальном исходе от своих действий.
Второе. Да, можем предложить и препараты, не входящие в ОМС, которые кому-то индивидуально покажутся более подходящими. Информировать пациента о всех возможных вариантах анестезиолог обязан. Но! Надо понимать, что этот платный препарат предлагается совершенно официально, с оплатой через регистратуру платных услуг. Потому что каких-то собственных препаратов наркоза в кармане у анестезиолога быть не может - это уже криминал.
Кстати, тяжесть "отхода" от наркоза далеко не всегда связана с применением препарата - это зависит и от температуры в операционной, и от технологии операции, и от времени ее выполнения. То есть если, скажем, операция длится четыре часа и все это время организм подвергается медикаментозной агрессии, воздействию препарата, отключающего сознание и боль - конечно, не стоит надеяться, что пробуждение будет безоблачным. И момент возврата боли тоже никогда не бывает приятен. Поэтому у нас есть палаты реанимации и интенсивной терапии, поэтому существует целая технология вывода организма из наркоза, это достаточно сложно, но это всегда делается. При правильном соблюдении технологии послеоперационный дискомфорт в большей части нивелируется. Хотя индивидуальные особенности организма у всех свои.
У населения много заблуждений насчет действия наркоза. Технологии и препараты, которые действовали еще лет 10 назад, и нынешние, современные - очень отличаются. Чтобы снять все возможные неприятные последствия, надо в предоперационный период подробно узнать у анестезиолога, что и по какой схеме будет использоваться, какие возможны реакции и последствия, как можно этого избежать. Это в обязательном порядке происходит перед тем, как пациент дает письменное информированное согласие на использование наркоза. В ряде случаев врачи, возможно, недостаточно четко объясняют пациенту все эти нюансы, но и от пациента многое зависит. Спрашивайте!
- Что самое тяжелое в работе анестезиолога-реаниматолога?
Работа анестезиолога реаниматолога сопряжена с комплексом неблагоприятных факторов:
- вредные условия труда, непрерывность курации пациента;
- круглосуточная ургентность или экстренность оказания помощи;
- критическое состояние пациента требует постоянного присутствия медицинского персонала у постели больного;
- отсутствие нормированного отдыха;
- использование высокотехнологичного оборудования требует постоянного повышения квалификации;
- физические нагрузи и эмоциональный стресс.
Профессиональная деятельность анестезиолога-реаниматолога очень интенсивна - это ведь не то что дал таблетки, и через неделю посмотрел, как получилось. Наш специалист постоянно курирует пациентов в критическом состоянии, даже во время наркоза. Он реально ближе всех к смерти и у него очень ограниченное время на принятие правильных решений, когда пациенты достаются в тяжелейшем состоянии. Во время клинической смерти на все решения и действия - не более 5 минут. И врач всегда должен находиться в работоспособном состоянии, рядом, видя всю ситуацию в динамике и спасая жизнь пациента сразу же. И уметь это делать, предвидеть все ситуации!
Оценить состояние больного, понять диагноз и разработать схему решения - все это в критической ситуации, все быстро. А порой - не удается, несмотря на все усилия... Это очень тяжело психологически. Надо иметь очень сильную стрессоустойчивость, а перегрузки на работе при нехватке рук этому, конечно, никак не способствуют.
По опыту Соединенных Штатов, 30% персонала служб анестезиологии-реаниматологии заканчивают наркоманией, алкоголизмом, психическими расстройствами. В России, я полагаю, примерно так же. Соответственно, в группе людей, которые все это имеют, развиваются болезни, суицид и т.д. То есть постоянный контакт с критическими ситуациями накладывает отпечаток на личность врача. Происходит износ и выгорание. А оттуда потеря интереса, потеря квалификации и уход из профессии.
Каких-то универсальных мер для предотвращения синдрома выгорания не существует, но есть стандартные - уменьшить нагрузку, иметь и развивать несколько разных видов деятельности, вести здоровый образ жизни. А лично кажется, главное - состояние внутреннего благополучия.
И еще преемственность поколений. Когда старшие делятся с младшими как себя вести при стрессах на личном опыте - это работает эффективнее всего.
…В заключении должен сказать, что медицинский персонал, который работает в службе лучший,- он великолепен, это настоящее специалисты и патриоты специальности. В нашей службе остаются только самые настоящие, шлак вымывается быстро. Случайные люди просто не задерживаются долго.
