Семьдесят лет своей плодотворной, интересной и насыщенной жизни отмечает заместитель главного врача ТГКБ 5 по онкологии, хирург-онколог высшей категории, кандидат медицинских наук, Заслуженный врач Российской Федерации Александр Сергеевич Фролов.
Вообще-то у Александра Сергеевича две даты рождения. Родился он на самом деле 5 декабря 1949 года, но в свидетельстве о рождении записано – 1 января. Такие курьезы случались в те годы, и Александр Сергеевич относится к этому с юмором: зато праздновать можно дважды.
Родом он из Тульской области, из семьи учителей. Врачом хотел быть со школы, как он сам говорит - еще в 8-9-м классе был твердо уверен, что хочет стать именно врачом. Почему? Может быть, видел, как относились тогда к врачам, даже к фельдшерам, и как эти люди сами относились к своей профессии, какие они были образованные, умные, передовые - настоящая интеллигенция. - У нас было большое село с фельдшерским пунктом, неподалеку участковая больница – рассказывает Александр Сергеевич. - Медпомощь была своевременная и качественная. И врачей очень уважали в то время. Да нет, тогда даже и не думали – уважать не уважать, это подсознательно было. Только по имени-отчеству, любя… И врачи относились к своей работе, к пациентам очень ответственно, с душой.
Попытался поступить в Ленинградский мединститут. Не получилось. Два года отслужил срочную в армии, в ракетных войсках, был по военной специальности фотодешифровщиком – что, кстати, помогло потом сразу уверенно работать со снимками, а это нужно постоянно для любой медицинской специальности. А по возвращении из армии в 1970м году поступил на подготовительное отделение в Самарский, тогда еще Куйбышевский мединститут. Тогда как раз только открывались такие подготовительные отделения: год надо было проучиться, сдать довольно жесткие выпускные экзамены, и потом без вступительных брали в вуз. Это как раз был второй набор. Так и поступил.
- Практически это была подготовка по первому студенческому курсу. Заодно работали на постройке корпусов СамГу, так что свою альма-матер я, можно сказать, частично сам и строил… Потом в вузе был старостой потока с 1 курса по 5-й. Потому что старше остальных, отслуживший в армии, ответственный… Организаторские способности и знания во мне увидели – и назначили. А это, кстати, очень хлопотно, это большая административная работа, ответственная и без особых прав. Тем не менее, оценки у меня всегда были отличные – почти каждый семестр я шел на повышенную стипендию, все время учебы. Экзамены почти все сдавал на отлично. Со мной на одном курсе были нынешние коллеги Екатерина Юрьевна Зубанова, Владимир Владимирович Колесников, Геннадий Юрьевич Запарин – не дадут соврать… С пятого курса я практически безвылазно учился на кафедре госпитальной хирургии. Там, надо сказать, была великая школа, которую возглавлял Александр Михайлович Аминев, суперзнаменитость в медицинских кругах Советского союза, один из основателей отечественной колопроктологии. Тогда было две практических школы в этой сфере – московская и школа Аминева. И там же на кафедре одним из моих учителей был Блиничев Николай Михайлович. Я выбрал своей специальностью колопроктологию. Это и тогда была очень важная и востребованная специализация, а теперь тем более, особенно в онкологии. Сейчас в этой сфере идет массовое продвижение науки…
С 5-го курса начал заниматься первой научной работой, за 5 курс занял с ней 1-е место на «Студенческой весне», получил грамоту и первую премию. На 6-м курсе также оставался при кафедре, дежурил экстренно и планово, ассистировал. Это вообще очень редкое решение – оставить студента при кафедре, так оставляли мало кого. И после окончания вуза меня оставили в клинической ординатуре. Таких студентов было всего пять из выпуска в 500 человек.
Но когда подошло окончание ординатуры - это был 1979 год, - надо было определяться, где работать дальше. На кафедре уважали, могли и оставить, но я видел же, что там, где работают три профессора, три доцента и десять ассистентов - там своя градация, для самостоятельности и самореализации возможностей маловато.
А здесь в Тольятти только начала тогда развиваться хирургия и в Медгородке появился уникальный специалист - врач от Бога Анатолий Степанович Лескин. На тот момент он был однозначно медицинской звездой области. Выполнял операции, за которые не брались порой даже в столичных клиниках. На печени, поджелудочной железе, на пищеводе, легких… и выполнял успешно, с хорошим результатом! Вот к нему я и выбрал пойти работать. Потому что именно здесь с Лескиным активно развивалась хирургическая школа, потому что главный хирург области Аким Яковлевич Яковлев, тоже человек-легенда, поддерживал Лескина, сюда съехалась целая плеяда очень хороших хирургов – Меретин, Зеленцовский, Майоров… Они уже сложившиеся специалисты были, с большой практикой. Лескин тогда был прогрессивнее, чем даже институт. Вот я и выбрал Тольятти. Мне дали рекомендации с кафедры и института, Анатолий Степанович дал согласие еще с весны, и вот в сентябре 1979-го я пришел сюда работать. В 3-е хирургическое отделение (гнойная хирургия) на должность хирурга-проктолога. И всю свою дальнейшую трудовую деятельность я провел в Медгородке, вся моя профессиональная карьера состоялась здесь.
Надо сказать, с самого начала было ясно, что здесь халява не пройдет нигде – каждый день на каждом участке работы всегда нужно доказывать, что ты её достоин. Сначала всё было в одном корпусе, «восемьсотдесятке». Хирургический корпус запустили в 1984-м году. В 1982-м году я перешел ординатором в онкологическое отделение, которое расширялось до 60 коек (а само отделение создано в 1976-м.) В 1983-м прошел специализацию по онкологии в Казани и затем работал онкологом. В 1984-м году меня назначили заведующим онкологическим отделением N 2. Занимались мы тогда в этом отделении всем химиотерапевтическим лечением и там же была онкоколопроктология, то есть все больные раком кишечника были в нашем отделении. Далее, поскольку пациентов становилось все больше, всё это развивалось, укрупнялось, и в 1989-м в Медгородке из хирургической службы выделили уже полноценную онкологическую службу. И меня назначили её руководителем. Открыли дополнительно отделение радиологии, поликлинику, два стационарных отделения… Вот с той поры я и руковожу онкологической службой и ТГКБ 5, и города Тольятти. И близлежащих районных населенных пунктов тоже. Всё сосредоточено здесь у нас.
В 1996-м году под нашу службу передали корпус, потому что инфекционная служба уменьшилась, а мы уже не умещались никуда и отделения были раскиданы по нескольким корпусам Медгородка, что было крайне неудобно всем. Отремонтировали и переоборудовали 4х-этажное здание, сделали операционные, свое реанимационное и химиотерапевтическое отделение, паллиативную службу… Перешли в этот корпус в 1998 году. 190 коек в целом, около 250 человек медперсонала (при штате до 500).
Про отделение паллиативной терапии – обслуживания тяжелых онкобольных на дому – хочется сказать особо. Открылось оно у нас еще в 1993 году и мы этот опыт взяли от американцев. Причем в нашей стране мы создали такое отделение одними из самых первых. В Самаре, к примеру, такое появилось только 4-5 лет назад, а мы уже отметили 25летие своей паллиативной терапии. И тогда, и сейчас считаю это одним из наиболее удачных решений со всех сторон – это самый экономичный вариант для всех. Наладили работу с благотворительными фондами, они дают транспорт, помогают расходными материалами. Жаль только, что домашние условия наши, конечно, далеко не американские, тут порой с тяжелобольным, умирающим человеком в однокомнатной квартире живет вся семья… вот это тяжело.
А я, кстати, будучи уже главой службы и главным нештатным онкологом г.Тольятти, долгое время оставался одновременно заведующим отделением и постоянно оперировал. Да и сейчас оперирую. Не пытаюсь никого заменить, но сколько могу – делаю. Например, лазерное удаление доброкачественных и злокачественных новообразований кожи. Сделал за свою жизнь тысячи операций и продолжаю; не потому, что есть необходимость – просто умею и хочу. Считайте, что хобби. Тем более пациенты просят. Конечно, основная моя задача административная, я давно организатор. Но и врач тоже.
Я всегда работал с системным подходом. Формирование коллектива, формирование качественной помощи больным, развитие этой помощи. Я постоянно учился, ездил перенимал опыт по стране, за границей, осваивал современные направления и развивал их. Та же паллиативная терапия, лазерная хирургия, лапароскопические техники, эндоскопические, высокие технологии…
В онкологии нет единого метода, тут всегда мультидисциплинарный подход. То есть мы каждый раз проводим консилиум – например, по раку молочной железы консилиум состоит из хирурга, маммолога-онколога, радиолога, химиотерапевта. Разбирается конкретный случай и совместно определяем, какое лечение в этом случае лучше применить. Решение коллективное, никто без такой комиссии у нас не лечится. Все это согласно стандартов и клинических рекомендаций.
У нас тяжелая ежедневная работа. Сейчас на учете 24 тысячи онкобольных. В 2015 году было 19 тысяч. Понимаете рост и объемы? Количество больных растет постоянно. Не скачками, нет каких-то особых всплесков заболеваемости из-за отдельных факторов. Главная причина – город стареет. Когда-то масса людей примерно одного возраста приехала сюда строить и работать – и теперь эта масса столь же единовременно подошла к возрасту, когда организм особо подвержен онкологическим болезням. Это надо понимать и соответствовать вызовам времени, обеспечивать людей доступной качественной помощью. Когда встал вопрос увеличения больных, мы открыли дневной стационар. Сейчас это 60 коек для проходящих лучевую терапию, химиотерапию. Развиваем направление малых операций, органосохранных операций – с современной техникой это стало возможно. Реанимация своя собственная – это тоже очень важно. У нас ведь очень тяжелые больные, более 60% - возрастные пациенты, требующие особого ухода, с сопутствующими заболеваниями… Расширяется поликлинический прием. Одна поликлиника не справлялась даже в две смены – добились открытия второго отделения, в отдельном здании. Современный маммологический центр, лучшее в городе по техобеспечению эндоскопическое отделение… Вообще у нас в целом, я бы сказал, уровень хорошего большого диспансера. Возможно, даже республиканского уровня.
Но ничего не получится хорошо сделать, если нет надежной кадровой базы. Мне, слава Богу, удалось создать очень работоспособный коллектив. Хороший подбор старших медсестер, некоторые работают еще с 76 года, пришли раньше меня. А старшая медсестра – это очень важная роль в стационаре. Ведь средний персонал работает в очень напряженных условиях, с очень тяжелыми, специфическими больными. И справляются успешно. Старейший работник нашей службы - в цитологической лаборатории, это Светлана Григорьевна Доброхотова, она суперпрофессионал, она и открывала эту лабораторию (кстати, единственную на весь город). Есть и молодые кадры. В операционном блоке все молодые, но опытные, в реанимации - почти все молодые. Приходят и после института. Сейчас в клинической ординатуре у нас обучается трое специалистов, через год придут к нам, 10 человек отдел кадров записал на следующий год, чтоб они поступили в институт на клиническую ординатуру по онкологии, они придут через 2 года - процесс непрерывный. Связь и смена поколений необходима. И надо скрестить навыки, опыт, возраст и отношение к больному.
Главное – есть преемственность, удалось избежать возрастного разрыва среди специалистов. Три поколения кадров как минимум. За это время, что существует наша служба, мы подготовили 7 кандидатов наук. Обучение идет постоянно, посылаем на конференции, семинары, подготовку новым методам…
Мы постоянно модернизируемся, участвуем в целевых программах. Такие программы были в 2011 и 2013 году, тогда вышли на новый уровень техоснащения, приобрели ускоритель - переоснастили радиологию до мирового уровня. Потом УЗИ, эндоскопию… Сейчас новая федеральная целевая программа по борьбе с онкологией, заработала программа по лекарственному обеспечению: сегодня до 1000 пациентов лечим в месяц по химиотерапии.
Мы, как и раньше, сумели доказать по всем инстанциям, что онкологическая служба в Тольятти необходима. Не все знают, что в свое время вообще хотели всю онкологическую помощь сконцентрировать в Самарском областном диспансере и развивать только его. И такое решение в 2007 году почти было принято. Но мы сумели аргументированно объяснить, что у нас в городе огромная потребность в собственной онкологической службе, а с другой стороны – есть и кадры, и технические возможности оказывать помощь качественно.
Программа 2019-24 годов направлена на обеспечение ранней диагностики, снижение уровня смертности, улучшение качества лечения. Вся аппаратура, которая по этой программе должна была поступить в этом году, уже есть – это современные томограф, рентген-аппарат, операционная аппаратура и т.д. На следующий год запланирована поставка еще одного ускорителя, чтобы обеспечить бесперебойную работу. Дальше к нашей радости начнут строить современный корпус онкологического диспансера. Ведь как ни переделывай имеющийся корпус – он для этого просто не предназначен, да и объемы уже давно другие. В новом будут палаты на 2-3 человека, а не 6-8 как сейчас, туалеты на 2-3 палаты, а не на все отделение, и т.д. Будут открыты новые специализированные отделения, которых сегодня нет, увеличены операционные. В 23 году должно быть окончание строительства. Конечно, не все задуманное вошло в проект в силу ограниченности финансирования, но основные потребности будут закрыты. Еще два года назад о таком и не мечтали.
Если говорить о результативности лечения - есть федеральная оценка качества оказания онкологической помощи. И у нас постоянно первые места. Смертность не растет при увеличении количества больных – вы понимаете, что это значит? Вот считается, что в Израиле результаты лечения лучше. Нет – лечение там такое же. Причина того, что там успешнее борются с раком – развитая ранняя диагностика. Ибо на ранних стадиях рак излечим почти всегда. Одной небольшой операцией можно избавить от него безвозвратно.
Профессиональное выгорание… Оно случается, конечно. В онкологии очень тяжело. Кто адаптируется к ее особенностям – тот остается. Не может – уходит. Способствует адаптации то, что у врача должно быть сочувствие к больному, но оно другое. Это, может быть, даже как у священника. Ведь ему часто приходится отпевать умерших, но он знает, что на этом ничего не заканчивается. И он не выгорает. А мы – кому-то помогли на данном этапе, кому-то помогли излечиться совсем – и это дает силы лечить всех. Верующий ли я человек? Да. Но… верующие, они разные бывают. Многие говорят, что верующие, но я думаю, что на самом деле они не верят. А есть, кто не говорит, и даже в церковь не ходит, но они с Богом в душе. Вера – это такое таинство души, я бы сказал, интимное дело.
А вот чуда исцеления я не видел никогда. Излечение – тысячи раз, но чтоб человек исцелился только молитвой, или, тем более, каким-нибудь заговором, травками и другими народными средствами –нет. Всем таким случаям, про которые говорят – мол, был рак и исчез – причина одна: ошибка диагностики. То есть рака там не было с самого начала. Увы. Сам он не проходит.
Ранее выявление, облучение, химиотерапия, операция – вот методы спасения на сегодняшний день. Другого нет.
Что думаю о себе сейчас? Силы – есть. Семья есть, причем получается, что медики все: супруга – стоматолог, сын – заведующий абдоминальной хирургией в областном онкодиспансере, его супруга тоже врач. Только внучки пока что беззаботно наслаждаются детством, их выбор впереди. Здоровье? Ну, конечно, какие-то возрастные болезни накапливаются, но в целом некритично. Голова есть? Есть. Опыт, знания, организационные способности – достаточно. Общаться с людьми готов. У меня, кстати, для пациентов двери открыты всегда, ко мне заходят легко, без расписания, я никому не отказываю. Выслушаю, что сказал пациенту врач на приеме, объясню, проконсультирую. И тем самым считаю, что разряжаю обстановку между пациентами и врачами.
Главное – есть энергия. Жить, работать и быть полезным. Мне радостно, что создан работоспособный коллектив и подобраны кадры, которые решают на своих уровнях все ответственно, добросовестно и профессионально. И доброжелательно. Это единый коллектив профессионалов и единомышленников.
